Была в ультраромантизме молодого Мюссе изначально и некая ересь. В шутливой поэме «Мардош» (1830 г.; о парижском щеголе, попытавшемся превратить дом сельского кюре в дом свиданий) Мюссе неожиданно позволил себе посмеяться над обыкновением Гюго вместе с другими членами «Сенакля» подниматься по вечерам на башню собора Парижской Богоматери, чтобы полюбоваться закатом. Так, Мардош ложится спать в тот час, «...когда вечерней дымке рады, / Коты на чердаках заводят серенады, / А господин Гюго глядит, как меркнет Феб».

Окончательно же разрыв с «Сенаклем» оформился после публикации в 1836—1837 гг. в журнале «Ревю де дё монд», в котором Мюссе тогда активно сотрудничал, «Писем Дюпюи и Котоне». Переписка двух провинциалов, пытающихся разобраться в сущности романтизма, являет собой, по сути, первую пародийную историю романтизма во Франции. Об этом размежевании с романтиками известный литературный критик Шарль Огюстен Сент-Бёв впоследствии скажет: «Новая поэтическая школа до той поры охотно бывала религиозной, возвышенной, несколько выспренней или сентиментально-мечтательной... Мюссе сразу же бросил вызов этой торжественности и сентиментальности... Какой богохул, какой распутник! — раздавалось со всех сторон...».