Уйдя в горы к Раутенделейн, Гейприх не оставляет стремления передать людям то, что он узнал, — свободу и силу сказочного мира. Он работает над постройкой храма новой — полухристианской, полуязыческой — религии, в которой люди обретут счастье. Однако полностью погрузиться в сказочный мир герой тоже не может. Ему слышится звон упавшего в горное озеро колокола — он зовёт Гейнриха назад, к простой человечекой жизни. Он возвращается в деревню и узнаёт, что Магда уже умерла. В конце пьесы, обессиленный, изгнанный односельчанами, Гейнрих умирает. И только в смерти достигает примирения двух начал в себе:

Умер мрак!
Лучами — звоном дышит вышина!
Восходит солнце.. Солнце!.. Ночь длинна.

Афиша первой постановки пьесы Г. Гауптмана
«Перед восходом солнца».

К числу наиболее сильных своих театральных впечатлений Гауптман относил спектакли но драмам «Нора» Г. Ибсена и «Власть тьмы» Л. Н. Толстого в берлинском Немецком театре. По собственному признанию Гауптмана, его пьеса «Перед восходом солнца» написана под влиянием «Власти тьмы».

В ноябре 1912 г. Гауптман получает Нобелевскую премию. В 20-х тг. многие восторженные почитатели называют его «новым Гёте». В 1922 г. выходит собрание сочинений в 12 томах, а в 1928—1931 гг. драматург работает над пьесой «Перед заходом солнцанца», премьера которой состоять в феврале 1932 г. Эта драма — одно из последних произведений Гауптмана, она подводит своеобраз-ный итог всему его творчеству.

Тайный советник Матиас Клаузен — крупный коммерсант и в то же время мыслитель, «статьи которого могли бы составить несколько томов», своего рода «идеальный человек», властно изменяющий жизнь вокруг себя, а не плывущий по течению. Но вот в конце жизни герой переносит несколько нравственных потрясений, заставляющих его по-новому оценить свою, казалось бы, такую удачную судьбу. Умирает горячо любимая жена, что приводит Клаузена на грань самоубийства, лишает его существование всякого смысла. Вот как он говорит об этом с другом молодости Гейгером: «Взгляни на эту шахматную доску, подарок моих редакторов... Лучшего символа моей деятельности нельзя придумать. Вся моя жизнь была шахматной игрой, я играл с раннего утра до поздней ночи, даже во сне. Все эти слоны, кони, пешки... это живые существа, живые люди». Жизнь, полную забот, дел, событий, Клаузен называет шахматным адом, откуда мечтает вырваться. Его дети долго борются с «припадками» отца (так они воспринимают этот тяжёлый нравственный кризис), а через некоторое время узнают, что семидесятилетний Клаузен влюбился в молодую девушку Инкен Петере, воспитательницу в детском саду, устроенном им в его загородном имении.

К. Кольвиц. Штурм. Рисунок по пьесе Г. Гауптмана «Ткачи». 1897 г.

Иллюстрация

к пьесе Г. Гауптмана

«Потонувший колокол».

Дети не могут принять этой любви отца. Беттина, старшая дочь, расценивает её как предательство памяти матери, к которой она относится с почитанием, доходящим до экстаза. Паула Клотильда, жена старшего сына, и Кламрот, муж младшей дочери, управляющий предприятиями Клаузена, видят в Инкен опасную конкурентку — ведь ей может достаться всё огромное состояние отца. Оскорблённый в лучших чувствах, Клаузен прогоняет детей и собирается лишить их наследства. Он хочет уйти из этого мира, полного корысти, зависти и ханжества. Уже не впервые Клаузен задумывается о самоубийстве, но ради возлюбленной отказывается от подобной мысли.

Подстрекаемые Паулой Клотильдой и Кламротом, дети затевают дело о признании Матиаса Клаузена сумасшедшим и об установлении над ним опеки. Натура свободная, волевая, он не может перенести такого унижения И когда действия наследников увенчались успехом, пусть даже частично (начинается экспертиза его умственных способностей), отец, не имея больше сил бороться, пытается сбежать. Загнанный преследователями, он прибегает в дом Инкен, где когда-то был так счастлив, и в состоянии помешательства кончает с собой.

Популярность Гауптмана среди современников была поистине огромна Его пьесы переводились на множество языков, в том числе на русский, сразу после их выхода в Германии. Наравне с Г. Ибсеном, Г. д'Аннунцио и М. Метерлинком его считали основателем символистского театра.

В то же время социальные пьесы — «Ткачи» и «Перед восходом солнца» — пользовались большим успехом в кругу революционеров: они считались великолепным агитационным материалом. Вряд ли Гауптман искал такой славы, но несомненно, что в своей драматургии он сумел соединить самые разнородные тенденции тех лет — символистский мистицизм и интерес к язычеству, психологический реализм в описании «обычного человека» и острую социальную критику. «Главная сила Гауптмана заключается в том, что он влюблён в жизнь», — писал К. Д. Бальмонт; в этом он видел причину необычайного разнообразия творчества Гауптмана.

«Как Ибсен, он переживает сложную душевную эволюцию... его творчество есть постепенная поэтическая исповедь. Как и д'Аннунцио, он полон гипнотизирующего лиризма... Как Метерлинк, он полон мистицизма и соединяет глубину с наивностью...»

К. Д. Бальмонт