(1776—1822)

"Чудным, великим гением" назвал Эрнста Теодора Амадея Гофмана русский критик В. Г. Белинский в одном из писем 1840 г. С начала 20-х гг. XIX в. и на протяжении ста с лишним лет новеллы, повести и романы немецкого писателя пользовались в России и в других европейских странах необыкновенным успехом — большим даже, чем на его родине! Само понятие «романтическое» в значительной степени стало ассоциироваться с его именем.

Гофман родился и вырос в Кенигсберге (ныне Калининград), здесь же окончил юридический факультет университета. Затем служил следователем в Глогау, в государственных судах Берлина и Познани, в Плоцке и в Варшаве (в то время значительная часть Польши входила в состав Прусского королевства). И одновременно сочинял музыку.

Всё изменилось в ноябре 1806 г., когда наполеоновские войска вступили в Варшаву; прусская администрация была распущена, и Гофман на долгие годы оказался почти без средств к существованию. Осенью 1808 г. вместе с женой он переезжает в Бамберг, где получает место капельмейстера в театре. Скудное жалованье, редкие гонорары вынуждают его стать учителем пения. И здесь будущего писателя подстерегает самое главное испытание в жизни: он страстно влюбляется в свою пятнадцатилетнюю ученицу Юлию Марк Любовные страдания приводят его на грань безумия. В 1812г., когда накал любви к Юлии достигает предела, Гофман записывает в дневнике: «...теперь наступило время серьёзно поработать in litteris (в литературе. — Прим. ред.')». Так из великой неразделённой любви, обычно делающей людей поэтами, родился Гофман-прозаик.

Он предстал перед публикой тогда, когда немецкий романтизм как литературное движение уже завершал свой путь. «Фантазии в манере Калло» — первая книга Гофмана — увидели свет в 1814—1815 гг. А вскоре был окончательно разгромлен Наполеон. Через Германию волна наполеоновского нашествия прокатилась дважды, и в душах измученных войной обывателей крепла тоска по размеренной, упорядоченной жизни, пусть без «высших» целей, но и без тревог и волнений, жизни простой, со скромным достатком и тихими семейными радостями. Из этой тоски родился стиль жизни и стиль искусства, который называют «бидермейер», что в переводе с немецкого означает «обыватель» (расцвет искусства бидермейера пришёлся на 20—40-е гг. XIX в.). В творчестве Гофмана теряющий позиции романтизм и нарождающийся бидер-мейер сошлись лицом к лицу.

Титульный лист первого издания «Фантазий в манере Калло».
1814 г. Бамберг.

Автопортрет Э. Т. А. Гофмана на одной из его рукописей.

Любовь к книгам Гофмана передавалась в России из поколения в поколение. Автором «Золотого горшка» и «Житейских воззрений кота Мурра» восхищались и многое у него заимствовали русские прозаики — от Н. В. Гоголя до М. А. Булгакова. Последний балет П. И. Чайковского — «Щелкунчик» (1892 г.) — написан по мотивам сказки Гофмана.

Романтизм и бидсрмейср соотносятся так же, как понятия «музыкант» и «хороший человек» в рассуждениях героя «Житейских воззрений кота Мурра» Иоганнеса Крейслера: «...я разделил, как верховный судья, всё племя человеческое на два разных разряда: один из них состоим из хороших людей, которые шляются плохими музыкантами или вовсе не являются музыкантами, а другой разряд составлиют собственно музыканты. Но... все должны... обрести блаженство, хотя и на разный лад...». Жизнь как единая и неделимая ценность объединяет у Гофмана «небесный» мир гармонических созвучий и «.земной» мир практической жизни.

Если многие поздние романтики воспевают трагическое одиночество бунтаря, непризнанного гения среди толпы, во всём ищущей собственный интерес и не желающей никаких перемен, то в основе мироощущения Гофмана лежит стремление к диалогу с реальным миром. Молодые герои новелл-сказок и сказочных повестей Гофмана не только поэты и дети в душе, но и хорошие люди, для которых блаженство сосредоточено в голубых глазах девиц, в конечном счёте становящихся их жёнами. При этом автор снисходительно, по подоброму посмеивается над обретённым ими «блаженством». Именно такой смех преобладает в прозе Гофмана. Бывает смех язвительно-иронический, возвышающий смеющегося над миром и человечеством. Его часто называют «романтической иронией». Приступами такого иронического, несмешного смеха страдает любимый герой Гофмана — Иоганнес Крейслер. Есть у Гофмана и сатирико-обличительный смех. Но не им определяется тональность его произведений, а светлой праздничной весёлостью.

Гофман адресовал свои книги не «посвящённым», а широкой публике, от которой требовалась лишь настроенность на праздник Без неё не почувствовать той атмосферы душевной приподнятости, освобождённости от повседневного, ожидания тайны и волшебства, которой веет со страниц его сочинений. Недаром многие истории Гофмана связаны с праздниками: например, «Щелкунчик» (1816 г.' и «Повелитель блох» (1822 г.) — с Рождеством, а повесть «Принцесса Брам-билла» (1820 г.) — со знаменитым римским карнавалом. И как Сервантес пародировал рыцарские романы, не уничтожая духа рыцарства, так Гофман пародирует столь популярные в XVIII столетии «сказки о феях», «Тысячу и одну ночь» и псевдонаучные трактаты о «духах стихий», сохраняя загадочную притягательность «вымыслов чудесных».

Возможно, Гофман окончательно определился в собственном писательском призвании, именно создан первую новеллу-сказку — «Золотой горшок» (1814 г.). Повествование в «Золотом горшке» проходит по едва различимой грани, разделяющей мир вымысла и мир реальности, сна и яви, поэтического воображения и житейской прозы. События разворачиваются в Дрездене. В светлый праздник Вознесения бедный студент Ансельм отправляется весело провести время в излюбленном месте отдыха горожан — Линковых купальнях По дороге Ансельм теряет деньги припасённые на пиво и кофе с ромом. и вместо кофейни ему приходится довольствоваться отдыхом под бузинным кустом на берегу Эльбы.

То ли во сне, то ли наяву он слышит звон хрустальных колокольчиков и видит среди ветвей бузины золотисто-зелёную синеглазую змейку Серпентину, дочь стихийного духа Саламандра. Любовь к Серпентине заставляет Ансельма забыть о приглянувшейся ему дочери чиновника Паульмана — голубоглазой Веронике. Сам же Саламандр, изгнанный князем духов Фосфором из волшебной страны Атлантиды, живёт среди людей в обличье архивариуса Линдхорста. Посту-пив к нему на службу переписчиком, Ансельм проходит через чудесные превращения и испытания. Он видит во сне, что ему предстоит стать жжем Серпентины и получить в приданое золотой горшок с растущими из него огненными лилиями. Как подтверждение достоверности происходящего с ним рукописи на непо-нятных языках, которые должен переписывать Ансельм, проводящий всё время в грёзах наяву, чудесным образом оказываются действительно переписанными! В финале новеллы Ансельм женится на Серпентине. Но это происходит в сновидении автора. Голубоглазая Вероника между тем выходит замуж за получившего чин приятеля Ансельма — таким образом сбываются и её грёзы.

Счастливый конец, сказки о золотом горшке глубоко ироничен, как и её стиль. Переписчик Ансельм ничего нового не создаёт — ни в жизни, ни на бумаге: он — копиист. Копиями копий являются и его сказочные сновидения. Сказочный план «Золотого горшка» частично повторяет, частично пародирует «сказки» Новалиса и других писателей-романтиков и предромантиков. Гофман искусно смешивает эту цветистую пародию с изображением повседневной жизни обыкновенных людей. Мир сказки и мир быта гротескно дополняют друг друга (как прилагательное и существительное в словосочетании «золотой горшок»), позволяя читателю иронически дистанцироваться и от одного и от другого, насладиться игрой их взаимных отражений.

Вслед за «Золотым горшком» Гофман принимается за большой роман ужасов «Эликсиры дьявола» (1816 г.). Это жизнеописание-исповедь монаха Медарда, испившего сатанинского эликсира и оказавшегося во власти дьявола. Сбежавший из монастыря Медард невольно совершает множество преступлений. Им движет роковая любовь к юной баронессе Аврелии (отголосок несчастной любви Гофмана). Аврелия погибает в момент пострижения в монахини от руки безумного графа Викторина — зловещего двойника Медарда. В «Эликсирах дьявола» перед читателем предстаёт, казалось бы, совсем не «праздничный» писатель, а продолжатель традиции, восходящей к английским готическим романам.

Иоганнес Крейслер - гениальный композитор и великий «иеронист», личная маска писателя, его второе «я», в котором, в конце концов, сосредоточились и музыкальность Гофмана, и его : житейская неустроенность, и неприятие официального, упорядоченного строя жизни. Этот персонаж проходит через всё творчество писателя, начиная с «крейслерианы» — цикла статей и «бессвязных мыслей» о музыке, входящих в первые два тома «Фантазий в манере Калло» (они приписаны Иоганну Крейслеру). Ему же Гофман передоверил свою трагическую любовь к Юлии Марк, то и дело отзываю-щуюся в его произведениях.